C начала пандемии коронавирус в Югре выявили у 865 человек, шесть человек погибло. Тем не менее, жители региона до сих пор не воспринимают болезнь всерьез и игнорируют режим самоизоляции. В это время югорские врачи переехали в больницы и в режиме 24/7 пытаются справиться с огромным потоком зараженных пациентов. NEFT поговорила с инфекционистами из Сургута, Нижневартовска и Нефтеюганска о том, чем им пришлось пожертвовать ради помощи людям и как изменилась их жизнь во время эпидемии.
Примечание: впервые текст был опубликован в мае 2020.
«В стенах больниц мы уже давно 24/7»
«Мы живем в больнице уже второй месяц, — рассказывает Ильзира Кадырова, врач-инфекционист Нижневартовской окружной клинической детской больницы (НОКДБ). — Работая в Душанбе в 2010 году, я уже сталкивалась с масштабной эпидемией, когда больше тысячи детей заразились полиомиелитом. Но тогда мы не работали в защитных костюмах, а по вечерам уходили домой. Сейчас все иначе».
24/7 — не преувеличение, не красивая метафора: многие врачи в буквальном смысле живут в больницах, чтобы не подвергать опасности близких и в любой момент помочь пациентам. С начала мая медицинские работники ХМАО, оказывающие помощь больным с коронавирусом, перешли на круглосуточное пребывание в больницах по постановлению губернатора Югры Натальи Комаровой.
«Реаниматологи, анестезиологи, медсестры должны всегда находиться поблизости с пациентами. Младший и средний персонал работает посменно и живет в гостиницах», — объясняет Ирина Буркало, заведующая инфекционным отделением НОКДБ, где под размещение медперсонала переоборудовали крыло больницы. — В палатах, рассчитанных на два-четыре пациента, мы и проживаем. Есть кухня, душ и даже спортзал — по мере возможностей занимаемся, но свободного времени очень мало».
Постоянное нахождение в стенах больницы создает свои трудности — в том числе и психологические, признается Буркало.
«Мы никуда не выезжаем, постоянно находимся здесь. Иногда выходим подышать свежим воздухом, как правило, в вечернее и ночное время, чтобы ни с кем не встречаться. Редко, но выходим на пробежки. Когда постоянно пребываешь на рабочем месте, даже во время отдыха, все равно находишься в напряжении — приходится решать рабочие вопросы.
Дни здесь бегут очень быстро: вроде только проснулись — а уже вечер, рабочая смена закончилась — но пациенты продолжают поступать. Огромное количество времени приходится тратить на бумажную работу. Наряду с тем, что нужно оказывать качественную медицинскую помощь, важно вести документацию, записывать историю болезни, контактировать с эпидемиологами — они тоже находятся на рабочих местах до девяти-десяти вечера, обмен информацией происходит чуть ли не круглосуточно», — говорит собеседница интернет-газеты.
«Идешь после работы как будто бы весь израненный»
«Красная зона» — наиболее опасная в больницах: в ней точно есть вирус, а значит, наиболее высокий риск заражения. В разных больницах она выглядит по-своему, но везде введен строгий санитарно-эпидемиологический режим. Медики попадают в нее только в средствах индивидуальной защиты (СИЗ): респираторах, одноразовых шапочках, противочумных костюмах, бахилах, очках и многоразовых щитках.
Постоянное ношение СИЗ вызывает дискомфорт. Бахилы сползают — чтобы этого избежать, врачи приматывают их к обуви скотчем. Из-за металлической части респираторов на переносице к концу дня остаются синяки, поэтому некоторые врачи клеят пластырь или используют косметические патчи. «Идешь после работы как будто бы весь израненный, зато прохожие сразу узнают», — шутят медики.
«Через респиратор тяжело дышать, душно. В костюме жарко — сейчас еще на улице очень тепло, поэтому дискомфорт ощущается», — рассказывает Регина Володских, врач-инфекционист Сургутской окружной клинической больницы.
Ирина Буркало вспоминает, что первое время к полной экипировке было трудно привыкать. «Поначалу одевались подолгу, важно было надеть все правильно. В идеале рядом должен быть человек, контролирующий процесс, и зеркало. Очки запотевают, поэтому перед тем, как их надеть, нужна обработка. Для этого используем специальные средства, мыло, пену для бритья и спиртовые антисептики.
В костюме ты можешь находиться четыре часа, после должен выйти из «красной зоны» через санпропускник. Снимаешь костюм, замачиваешь в дезрастворе перед утилизацией, моешься, надеваешь чистую одежду. В это время можно выпить воды, перекусить», — делится врач.
Тяжелее всего в экипировке приходится тем, кто из-за плохого зрения носит очки. Некоторые терпят и приспосабливаются надевать медицинские очки на собственные, другие выбирают альтернативный способ защиты. «У нас в обиходе есть щитки — мне из-за очков в них удобнее. Они работают как забрало, защитный экран. Правда, после обработки на них остаются разводы — это может немного исказить картинку, но сильно не мешает», — делится Регина Володских.
Чтобы сходить в уборную, перекусить или выпить воды, врачам приходится дожидаться перерыва — обычно он совпадает с необходимостью заменить средства индивидуальной защиты. «Когда меняем спецодежду, стараемся успевать решить свои бытовые проблемы. Категорически запрещается принимать пищу в тех местах, где мы работаем. Обработал себя, сменил одежду, вышел — только так», — рассказывает Елена Прокопчук, заведующая инфекционным отделением Нефтеюганской окружной клинической больницы.
Медики в шутку, но искренне признаются, что во время работы завидуют пациентам, которые свободно пьют воду: «До вспышки пить можно было литрами, а сейчас это не вариант — ты просто знаешь, что не вытерпишь до обеда».
«Рекомендации по лечению меняются каждые семь-десять дней»
В Сургутской окружной клинической больнице пациентов с коронавирусом и подозрением на него принимают в четырехэтажном инфекционном стационаре. Всего в медучреждении 150 коек для пациентов с COVID-19 — из них 52 реанимационные, остальные инфекционные. Похожая картина наблюдается и в других больницах Югры.
Чем ближе к лету, тем серьезнее нагрузка на врачей. «За одну смену могут двоих привезти, за другую — 20. За последнюю неделю людей стало поступать в два-три раза больше, целыми семьями привозят. Сейчас это в основном пасхальные пациенты, скоро увидим результаты майских праздников», — отмечают в НОКДБ.
Сложность коронавирусной инфекции в том, что она мало изучена. Пациенты в удовлетворительном состоянии получают жаропонижающее и обильное питье. В случае с ними важнее всего не пропустить ухудшение состояния. В основном врачи наблюдают за жизненными показателями, а также пытаются предотвратить развитие заболеваний, которые обостряются при коронавирусной пневмонии — сахарного диабета, хронической сердечной и почечной недостаточности.
Из-за поражения легких у человека снижается насыщение крови кислородом, поэтому в госпиталях его вводят через специальные трубочки в нос, через маску или специальный шлем. Пациенты с тяжелой формой попадают на ИВЛ — искусственную вентиляцию легких. В СОКБ таких немного, всего двое. Большинство пациентов с подтвержденным коронавирусом находится в стационаре с инфекцией средней степени тяжести.
Алгоритмы обследования и лечения, которых придерживаются врачи, определены Минздравом. Шестая, самая актуальная, версия вышла 28 апреля. Особое внимание в ней уделили противовоспалительной терапии, которая предотвращает острое течение заболевания, и профилактике опасных осложнений — например, тромбоза или тромбоэмболии.
Чаще всего, по словам врачей, больным прописывают «Калетру» (лопинавир + ритонавир), применяемую в терапии вируса иммунодефицита человека, в сочетании с интерфероном, а также гидроксихлорохин — противомалярийный препарат. Состояние пациентов улучшается, но обратная сторона состоит в том, что практически все применяемые препараты небезвредны и имеют множество серьезных побочных эффектов. Но безопасных альтернатив пока нет.
Анестезиолог из Нижневартовска показывает, как устроен госпиталь для пациентов с COVID-19. Видео из telegram-канала оперштаба Югры
«Рекомендации по лечению меняются каждые семь-десять дней. У нас, конечно, за последний месяц появился и свой опыт работы, но мы стараемся придерживаться клинических рекомендаций, — рассказывает Ирина Буркало. — Какие препараты мы даем пациентам, зависит от степени тяжести инфекции: легкие формы лечатся как ОРВИ и не требуют особой терапии, тяжелые формы подключают весь арсенал и предусматривают разные схемы лечения».
Лечить пациента начинают раньше, чем получают результаты его тестов на COVID-19. «Делаем рентгенографию легких, компьютерную томографию, тесты на коронавирус. Клинически и эпидемиологически мы можем определить наличие инфекции уже при осмотре пациента. Если человек прибыл из очага, имел контакт с заболевшими или вернулся из-за границы и при этом у него имеются клинические признаки коронавируса, мы сразу рассматриваем его как заведомо больного и назначаем соответствующее лечение здесь и сейчас», — описывает Елена Прокопчук.
Югре повезло: регион обеспечен необходимой медицинской техникой, препаратами и средствами индивидуальной защиты — об этом говорят врачи большинства больниц.
«Мы общаемся с коллегами из других регионов — у многих нет таких дорогостоящих препаратов, которые мы используем. К примеру, одна инфузия некоторых лекарств стоит 50 тыс. рублей. Не каждый регион может себе такое позволить, бюджет везде разный», — подтверждает Ильзира Кадырова.
Еще в марте, до эскалации эпидемии, Алексей Добровольский, директор департамента здравоохранения ХМАО, сообщал, что в распоряжении больниц Югры находится почти 1000 аппаратов искусственной вентиляции легких.
«У нас 951 аппарат искусственной вентиляции легких, из них 520 — в Сургуте. Двукратно это число может быть увеличено за счет использования наркозных аппаратов, которые абсолютно приспособлены для использования в качестве вентиляторов», — пояснил тогда глава ведомства.
Кроме того, власти Югры закупают новые аппараты ИВЛ за счет средств программы «Сотрудничество» для строящейся больницы в Нижневартовске — речь идет о 41 установке на сумму около 155 млн рублей.
«Пациент показывал мне видео и пытался убедить, что коронавируса не существует»
Пациенты с тяжелыми формами заболевания проводят в больницах в среднем 21-25 дней. После выздоровления они остаются в клиниках до тех пор, пока дважды не получат тесты с отрицательным результатом. Иногда их переводят в другие медучреждения, чтобы освободить места, оснащенные кислородом, для новых пациентов.
Врачи отмечают, что большинство пациентов приезжают в больницу подавленными: «Некоторых лихорадит. Бывает, наоборот — даже одышки и кашля нет, но томография показывает пневмонию. Пациенты описывают свое состояние как дурноту, слабость, жалуются на подавленность в районе груди и плаксивость. А как почитают СМИ, так ощущают себя еще хуже — сковывает ощущение страха», — делится Ильзира Кадырова.
Свой вклад вносит и заточение в замкнутом пространстве — покидать палату запрещено. Настроение в основном зависит от степени тяжести инфекции, и нередко пациенты с легкой формой коронавируса считают, что в больницах их якобы заперли и держат насильно.
«COVID-19 — очень коварная инфекция, потому что на первых порах пациент чувствует себя удовлетворительно, а на самом деле у него в это время может развиваться двусторонняя пневмония, — рассказывает врач-инфекционист Регина Володских. — Сначала пытаемся сами убедить пациента лечиться. Если не срабатывают даже предупреждения, что все может закончиться летально, если он до последнего отказывается принимать необходимые лекарства, приходится воздействовать через родственников.
Один из пациентов предлагал мне посмотреть видео из интернета, на котором рассказывают, что коронавирус — это вранье, что инфекцию используют ради статистики. Отказывался лечиться, говорил, что у него обычная пневмония. Я пыталась объяснить, что скоро придет бумажный вариант положительного результата теста из Ханты-Мансийска, и я сразу же ему покажу — но мужчина сказал, что на бумаге можно что угодно написать. Пришлось уговаривать через жену».
Самая большая благодарность для врачей — выздоровевшие пациенты и освободившиеся койки. Регина вспоминает, как сообщала результат контрольного, второго отрицательного теста одной из первых своих пациенток. «Она была готова чуть ли не расцеловать меня через застекленную дверь — тянула ко мне руки, благодарила. Говорила, что ей очень хочется посмотреть на меня без масок и респираторов, запомнить, как я выгляжу — переживала, что в будущем пройдет мимо и не узнает».
Каждое выздоровление пациента от неизученной инфекции — это большая победа для медперсонала. Каждый летальный случай — личная потеря. Родственников к больным не пускают, поэтому на время лечения врачи, медсестры и санитарки становятся пациентам самыми близкими людьми. Многие успевают друг к другу привязаться.
«В нашей больнице уже скончались два пациента с COVID-19, — говорит Володских. — Подводят, в основном, сопутствующие патологии, из-за которых пациенты не справляются с заболеванием. Каждый пациент — это же целая судьба. Хочешь не хочешь, а мы все равно в первую очередь люди и каждую смерть воспринимаем так, будто это случилось с нашим родственником. Ладно я, у меня небольшой стаж, но наша заведующая работает 20 лет и каждую потерю проживает одинаково глубоко. Мы все пропускаем через себя — поэтому, наверное, так быстро и выгораем».
«Все равно все переболеем»
«Морально труднее всего мне дается разлука с близкими, — признается Регина. — Хочется прийти к маме и обнять ее, но даже если мне дадут отпуск, я не смогу к ней приехать. Хотя медперсонал каждую неделю обследуют, у всех отрицательные мазки, но я все равно боюсь привезти родным инфекцию и подставить их». Новой семьей на время пандемии для врачей стали их коллеги, с которыми они сильно сдружились.
На вопрос о том, чего бы врачам сейчас хотелось больше всего, они отвечают — чтобы люди сидели дома и уважали их труд. «Хочется, чтобы понимание было. Вы же можете ходить в магазин раз в неделю, а не каждый день? Вы трогаете перила, ручки дверей, кнопки лифта — все эти моменты способствуют распространению вируса, который длительное время сохраняется на поверхности», — говорит Ильзира Кадырова.
Врачи отмечают, что пока количество заболевших активно растет и до плато региону еще далеко. Как показывают майские праздники, понимать необходимость самоизоляции и масочного режима соглашаются далеко не все. Некоторые аргументируют позицию тем, что «все равно все переболеем».
«Чтобы организм выработал защиту от любого инфекционного агента, нужно переболеть, — соглашается Елена Прокопчук, но тут же продолжает, — либо произвести вакцинацию. Мы надеемся, что вакцину создадут в ближайшие сроки. Но инфекция сама по себе контагиозная, очень заразная, и любой заболевший может заразить большое количество других людей. Болеют и здоровые люди, и дети: заранее предугадать, кто в каком виде перенесет инфекцию, совершенно невозможно. Мы боимся такого поворота событий, как в других странах — в США, Китае, Италии, Испании. Страшно, что будут болеть в тяжелых формах».
Больницы в Югре пока справляются с потоком инфицированных пациентов, но врачи не уверены, что так будет и дальше. Резкое увеличение нагрузки может создать риски и для их жизней. «Самое важное для нас — не забывать про личную защиту. Но при большом потоке пациентов обработка и защита начинают страдать, паника и торопливость могут привести к заражению врача, — говорят инфекционисты СОКБ. — Как раз в тот момент, когда стараешься как можно быстрее надеть респиратор, COVID-19 и может атаковать».
