Сергей из Тюмени 8,5 лет работал нефтяным инженером в компании «Салым Петролеум». В 2019 году ему предложили новое место работы — главным специалистом по капитальному ремонту скважин и представителем заказчика на буровой в Иране. Он согласился.
С какими трудностями столкнулся и как налаживал отношения с иранцами, Сергей рассказал NEFT.
Поменял компанию, уехал в другую страну
На совместном предприятии Shell и «Газпром нефти» я проработал много лет, дорос до хорошей позиции — управлял работой супервайзеров. Писал программы работ, вел проекты по сокращению времени освоения и ремонта скважин, отвечал за многие задачи в отделе. Работал я в Нефтеюганском районе ХМАО.
Но хотелось уже нового опыта, а руководители Shell меня к себе не переводили: «Извините, сейчас такое время, многие специалисты из Shell тоже ждут повышения, вы в листе ожидания». А я, тем временем, развивался сам — пошел учиться на программу MBA по нефтегазовому направлению за свой счет в Москве.
Мое рвение заметил начальник. Как-то раз к нему обратился коллега и спросил: «Есть ли у вас молодые перспективные специалисты со знанием английского языка, готовые поработать на Ближнем Востоке?». Он ответил, мол, есть такой парень, вот сидит рядом со мной.
После этой рекомендации меня пригласили на собеседование. Я прошел все интервью и уволился из «Салым Петролеум». Перешел в другую компанию с проектом в Иране.
Решился на это по трем причинам. Главная — мне хотелось развиваться. Я понял, что на прежней работе дошел до максимума, и в ближайшее время ничего не произойдет. Одни и те же подрядчики, технологии ремонта, люди. А хотелось чего-то нового.
Во-вторых, я понимал, что там нужно будет говорить полностью на английском языке, так как все подрядчики — это иранцы, русских компаний там нет. А мне хотелось практиковать язык. Когда учился в Нидерландах, в Шотландии, жил в США и Канаде, постоянно разговаривал, а дома почти перестал.
В-третьих, зарплата, которую мне предложили, была намного больше, чем в России. Сначала мне сделали одно предложение, но я на него не согласился. Чуть позже в компании предложили условия получше. Всегда есть ведь какая-то вилка по зарплате, и тебе предлагают сначала минимум.
Но и условия работы тяжелее. Все-таки это исламская страна, риски есть. Да и очень жаркий климат: до +55 летом в тени! Такая жаркая погода стоит здесь с мая по сентябрь.
Что нужно иметь в виду, когда летишь в Иран
К поездке я никак особо не готовился. Единственное, что взял с собой много лекарств: мало ли как скажется местная еда и климат. От головной боли взял, от диареи — кучу разных таблеток. А так все предоставляла и организовывала компания.
Еще нам инструктаж проводили, что нельзя ходить в шортах или с голым торсом. Все мужчины должны быть обязательно в штанах. Дресс-код такой. И ни в коем случае нельзя провозить алкоголь, за это могут отправить в тюрьму. Если из России прилетел с ним, тебя поймают, потому что у них в аэропортах очень строгий контроль. Это, пожалуй, все правила, которое должны соблюдать иностранцы.
Сначала была какая-то боязнь местных, а потом, когда я сам погулял по Тегерану, увидел, что к иностранцам местные относятся с интересом и дружелюбно. При этом в Иране все равно надо вести себя сдержаннее, чем мы привыкли в России.
По телефону на улице тут лучше не говорить — могут выдернуть. Та же история с какими-нибудь золотыми цепочками или деньгами, дорогой техникой. Нужно проще одеваться, не в яркую брендовую одежду. У нас бывали случаи, когда у иностранцев отбирали деньги в переулках. В общем, в Иране не нужно выделяться.
Больше ответственности и бессонные ночи
На предыдущей работе каждый человек в отделе отвечал только за свою работу по узкому профилю. Например, я руководил капитальным ремонтом скважин — это две-три бригады. А сейчас я руковожу всем процессом: от подготовки скважины и до запуска ее в работу. Все руководство и вся отчетность — на мне. Я даже участвовал в тендере, когда мы только искали подрядчиков.
Рабочий день на буровой начинается где-то в 5:30. В 6:00 надо проверить ночную сводку от подрядчика и отправить ее в цех добычи, где все анализируется. в 9:00 всегда проходит общий селектор с руководством. И там надо присутствовать обязательно, даже если до этого всю ночь работал — принимает участие гендиректор.
Хоть и указано в документах, что у нас вахтовый график и 12-часовой рабочий день., но работаешь ты по факту столько, сколько потребуется. Иногда бывает, что трудишься несколько дней без отдыха. А так обычно по 16-18 часов. На сон время есть с полуночи до шести утра.
Иранцы: дружелюбные, но медлительные
Проживают тут, в основном, персы. Они очень трудолюбивые. Но проблема их в том, что они малоинициативные, страдают от плохой организованности. С ними много времени уходит на разговоры: нужно посидеть, попить с ними чай, обсудить все.
Они никуда не спешат, живут очень размеренной жизнью. Русским это не на руку. Мы-то привыкли, что надо все сделать сейчас и сразу. У нас ведь как? Начальник на вопрос «Когда нужно сделать?» отвечает: «Еще вчера». Так мы привыкли. А местным нужен постоянный контроль и мотивация. Ну и да, они очень вспыльчивые и импульсивные. У нас с ними бывают жаркие дискуссии из-за работы.
Из плюсов — они очень дружелюбные. С кем бы я ни говорил из местных, неважно, на какой должности, все они общаются между собой на равных и все очень дружелюбно к тебе настроены. Их нация сильно отличается в этом от жителей того же Ирака, например, где людей похищают даже.
Каких-то обычаев, которые отражаются на работе, у иранцев тоже нет. Они точно так же работают вахтой, как и русские на севере. Нет такого среди них, что вводят перерывы на молитву или выходные по местным праздникам. Работают, как и все мы, по 12 часов, и ничего такого специфического у них нет.
В Иране не любят инициативных
Мы привезли им технологии, которых у них до этого не было, это механизированная добыча. Они всегда добывали нефть фонтаном, когда она сама идет на поверхность — это самое простое. А мы им привезли насосы для лучшей нефтеотдачи.
На этой почве у нас и случаются споры. Ты им говоришь, что так, как мы, делают во всем мире, а они в ответ: «Мы так делаем с 80-х годов». Им тяжело понять, зачем все это, пока сами не попробуют.
К слову, до 1980-х тут все было отлично. В стране работали все зарубежные компании — Schlumberger, Shell, Total, Halliburton, Baker Hughes. Иранцы переняли у них самый передовой опыт. Но потом в Иране случилась исламская революция, война с Ираком, и нефтяные гиганты из страны потихоньку ушли. С тех пор местные нефтяники потеряли связь с миром и работают по выработанному когда-то шаблону. Они не знают, что индустрия уже давно живет по-другому. Мы их опережаем лет на десять точно.
Но все риски, которые связаны с новыми технологиями, они перекладывают друг на друга. Бывает, что нужно дойти до самого главного руководства, сидящего в Тегеране, а то и чуть ли не до министерства.
Сложно среди них найти человека, который скажет: «Да, я готов, давайте пробовать, давайте делать по-другому». Все местные — тяжелые на подъем и боятся ответственности. У них здесь, видимо, инициативность очень сильно наказывается.
В той же Югре мы делали всякие вещи и иногда ошибались. Причем ошибки эти стоили дорого. Но руководители понимали: не ошибаешься — значит, не работаешь. И не наказывали нас рублем. Это же рабочий процесс. А в Иране я пока 2,5 года работаю только, и иранцы пока на все скептически смотрят. Но уже видят, что результат от работы есть.
Вахтовые люкс-вагончики
Живем мы в вахтовых вагончиках. Здесь они больше, чем в России. Я живу в таком один. В вагоне несколько отсеков. Первый — офисный, там компьютер, принтер, полки какие-то. Дальше идет первый спальный отсек, на случай, если ко мне надо будет подселить коллегу. Там же есть мини-кухня. Следующий отсек — это туалет и душ, а за ним мой большой спальный отсек.
Помимо этого, когда работы непосредственно на буровой нет, нас везут в большой лагерь, где еще более комфортные вагоны. Там уже стоит кондиционер, телевизор, холодильник, есть вай-фай. Из развлечений — тренажерный зал.
Для рабочего персонала условия не хуже: у них тоже свой лагерь, едим мы одну и ту же еду. Такое же проживание и транспорт до месторождения.
Вагончики, кстати, стоят на сваях, высота до земли — где-то полметра. Это защита от змей и скорпионов. А еще здесь очень активное солнце, оно может вызвать рак кожи. Это мне рассказали местные, когда я их спросил, зачем они так заматываются в ткань.
Зарплата в три раза больше, чем в России
Зарплата отличается очень сильно от российской. Наверное, она в три раза больше, чем в России на такой же должности. Хватает купить дорогую машину, квартиру, отдыхать на морях несколько раз за год.
Называть я ее не хочу, потому что сразу начинается: «А где это? А куда? А возьмите меня!» А к нам сложно попасть, компания по всему миру спецов собирает с опытом от десяти лет.
За рубежом ведь такая зарплата, потому что ты туда приходишь уже специалистом, который готов решать проблемы даже один, который готов 24 часа подряд выполнять любые задачи в тяжелых условиях. Большие риски, но и большая зарплата.
Когда знакомые узнают мою зарплату, просят к себе устроить. А как взять человека, который даже английский не знает? Я ему говорю: «Вот как ты будешь там работать?» А он отвечает, мол, как-нибудь, лишь бы взяли. После отказа начинаются обиды.
Мне и самому уже хочется какого-то повышения. Штат растет, мы набираем сотрудников, и хочется стать руководителем повыше. Поэтому для себя решил, что, если в ближайшее время все останется с тем же функционалом, я буду уже рассматривать другие проекты, допустим, соседние Оман, ОАЭ или Катар.
Там работают крупные иностранные компании, будет интересно посмотреть на их технологии, опыт, на западную культуру управления. Хотел бы поработать в таких гигантах как Shell, British Petroleum, Chevron. У них более лояльный подход к управлению и больше возможностей для роста.
