Чтобы лишиться премии, не обязательно быть невнимательным или неопытным — иногда срабатывают и бюрократические уловки. Но нередко люди и сами оказываются виноваты в сокращении зарплаты. Специалисты из нефтяной отрасли по просьбе NEFT рассказали, как теряли свои деньги и получали травмы из-за ошибок на работе.
Виталий, начальник участка
В 2018 году мы три месяца подряд не могли выполнить месячный план по ремонту техники. На то были свои обстоятельства: у компании, где я работал, не было денег, и руководители не подписывали мои заявки на заказ деталей.
Нас за это ежемесячно лишали премии. Хотя в объяснительной я обосновывал, что заявки есть, но их не согласовывают, а в долг запчасти никто не дает. Лишение, конечно, было несправедливым — как можно починить технику, когда компания не закупает детали для ремонта?
Но должен быть кто-то, кто отвечает за выполнение плана! Козлами отпущения сделали меня и мастера. Не знаю, возможно, и высшее руководство как-то наказывали, но это уже другой коленкор. Сначала чисто символически лишали 10% премии — это порядка 7-8 тыс. рублей. На третий месяц забрали 50% от премиальной части: около 30 тыс. рублей при общей зарплате в 90 тысяч.
Владимир, руководитель строительства
В 2008 году я работал начальником участка на трассе Сургут — Лянтор, где мы расширяли дорогу и строили развязку. Перекрывали дорогу на три дня, поэтому нефтяники не могли попасть на кусты.
Надо было положить водопропускную трубу. Мы ее положили, но из-за ошибки геодезиста не попали в отметки. Поэтому перекрытие дороги пришлось продлить. В результате компания получила миллионные штрафы, а геодезиста уволили.
Но наказали, понятное дело, и меня тоже. В то время на северах платили неплохие деньги, так что моя премия составляла около 120 тыс. рублей. Меня ее лишили, а еще сделали выговор. Расстроился ужасно, так как в то время жил в съемной квартире в Сургуте, а цены на жилье там не уступают московским.
Дмитрий, машинист на буровой
В июне 2017-го трудился в должности машиниста буровой. По своей глупости спрыгнул с площадки, неудачно приземлился и, как выяснилось позже, порвал связки голеностопа правой ноги. Стопа опухла мгновенно, но шевелить вроде мог. «А значит и работать», — глупо полагал тогда я. Молодой, сам себе специалист, геройствовал.
До большой земли было 540 км, сменщика у меня нет, а планы горят. Дали мне выходной отлежаться — и в бой. Надо ли объяснять, что лучше мне не стало? А в ту вахту, как назло, шла поломка за поломкой. Брал лопату и, опираясь на нее как заправский пират, передвигался по платформе, а в голове только одна мысль: «Только бы не наступить на ногу».
В итоге к ночи мое состояние ухудшилось. На вертолете меня увезли в травматологию. Позже писал две объяснительные: одну — настоящую, для внутреннего разбирательства, другую — как будто в вахтовом поселке по лесенке спустился и упал, не использовал правило «три точки опоры».
Отделался я устным выговором и проведением внепланового инструктажа. Денег не лишили и больничный оплатили — все, как полагается. Для вышестоящих за меня отчитались, а я, выходит, прикрыл начальника. Взаимоотношения важнее в коллективе. Да и я сам виноват, если рассудить. Травма спустя эти годы все еще дает о себе знать.
