В начале мая с Донбасса вернулась первая югорская добровольческая миссия. Волонтеры провели под Мариуполем почти месяц. В составе этой группы был фотокорреспондент «Мегионских новостей» Максим Якубович. Вместе с другими волонтерами он развозил горячую еду для жителей разрушенного города, разбирал завалы и доставлял раненых в больницу. За три месяца он побывал здесь дважды и (спойлер) собирается вновь.
— Как ты попал в Мариуполь?
— Я знал, что на Донбасс отправляют гуманитарные грузы. Стал уточнять, как можно поучаствовать в сопровождении, помочь. Мне дали контакты руководителя Гуманитарного корпуса Эдуарда Логинова. Связался, заполнил анкету, ее приняли на согласование.
Однажды поздно вечером, ближе к ночи, поступил звонок: «Готовы завтра выехать?» Уже в обед следующего дня я был в Сургуте. Какое-то время мы занимались сортировкой гуманитарки, потом погрузили все в самолеты и улетели. Это было в марте. Тогда в итоге мы доехали до Гомеля, но дальше границы не пустили. Мы перегрузили все в КамАЗы, и они повезли. Со всеми перелетами мы потратили неделю.
Потом в рабочей группе появилась информация, что нужно готовиться к следующей поездке. Здесь уже была более серьезная проверка. Проверяли по линии приставов, чтобы не было ограничений на выезд, и по линии ФСБ. С момента получения информации и до вылета две недели прошло. В этот раз было четыре борта Минобороны. Весь груз шел из Югры. Прилетели в Ростов, на военный аэродром, перегрузили все на фуры и уже своим ходом поехали на Донбасс. Передвигались в темное время суток, без света, нас сопровождали военные. К утру добрались до места дислокации.
— Первая задача была лагерь разбить?
— Лагерь, да, так как мы приехали на пустое место. Мы были первые. Это сейчас уже волонтеры прибывают на готовое. А у нас два дня ушло на лагерь. Местность была (между Мариуполем и Новоазовском) не очень подходящая. Пришлось ее осваивать. Поставили палатки (мужскую и женскую), баню с горячим душем, кухню.
— Сколько вас там было?
— Первая ротация 26 человек. Со временем кто-то уезжал, кто-то приезжал.
— Чем вы занимались, когда поставили лагерь?
— Подготовили кухню полевую, приготовили пищу по максимуму. Часть оставили для лагеря, а остальное повезли в город, чтобы кормить людей. Перевозили в термоемкостях, куда накладывали кашу, наливали чай. Воду раздавали.
— Откуда знали, куда ехать?
— Сначала это было в произвольном порядке, потом местная администрация стала указывать районы, где могут быть люди. По нашим подсчетам, за три недели мы 15 000 человек накормили. Еда была разнообразная: готовили суп, кашу с мясом, картошку тушеную, рис. Потом появилась возможность раздавать хлеб — его нам начали поставлять. Врач с нами был, который оказывал помощь, выдавал лекарства, консультировал. Кстати, с нами ездил директор департамента здравоохранения Алексей Добровольский.
— Зачем он поехал?
— Мы его, кстати, спрашивали. Сказал, что нужно оценить масштабы, объем необходимой помощи, какие ресурсы задействовать. Ну и он работал как практикующий хирург. В группе были еще два медика: травматолог Дмитрий Гарайс и операционная медсестра Инна Акатьева. Они как приехали, сразу начали принимать в больнице. Мы там побывали раз. Это, конечно, шок. Привезли туда пожилых деда с бабушкой. Скорых нет в городе, всего две рабочие машины, остальные, по словам жителей, реквизировали ВСУ. Больница битком, резкий неприятный запах, когда входишь. Они сутками там работали. Мы их как завезли, так они до конца командировки там были.
— Мариуполь в руинах?
— Город разбит практически весь. Единицы целых зданий — невысокие дома, в основном. Высотки разрушены и выжжены. Те, что возле «Азовстали», поджигали специально, чтобы задымить местность и не дать работать корректировщикам. В целом же постройки крепкие: многие люди в подвалах спаслись.
Тяжело там: еду готовят на огне на улице, дрова собирают. Коммуникации не восстановлены, конечно. Сейчас только начали убирать дороги. Там воронки от снарядов, танки разбитые стоят, вообще много техники. Мы ежедневно бомбардировки наблюдали. Словно по телевизору. В зоне видимости все.
— Как это ощущается?
— Страха не было. Я был участником операции в 2008-м году в Грузии. Участвовал как контрактник. Это была другая ситуация. Там у меня не было выбора: мы давали присягу.
— Неожиданно было?
— Да, переброска в течение ночи. Самолетом, все быстро. Самые активные боевые действия были при входе. Ночью было, как днем.
— А ты в каких войсках служил?
— Связь.
— И ты с оружием был?
— Да, автомат и табельный ПМ.
— Стрелял?
— Да. Но там выбора не было. Вот там было страшно, хотя мы в Осетии были совсем не долго. А тут я оказался с другой стороны, когда людям помогать нужно было. А там были люди, которые ходить не могли, кто-то не ел толком месяц. И каждый со своей историей. Особенно жалко стариков и детей. За что им это!
— Там люди по улицам ходят?
— Ходят. Все просто устали в подвалах сидеть. Перед 9 мая мы занимались уборкой площадей, где находятся памятники, и люди выходили помогать.
— Что люди говорят?
— Когда привозили еду, они спрашивали: «Вы из Донецка?» Думали, что мы местные. Когда говорили, что мы из Сибири, они удивлялись: «Зачем вам это надо?» В основном, благодарили. Редко кто осуждал кого-либо. Люди были просто рады. Говорили, что очень долго нас ждали. Был даже один мужик, который сказал: «Я вас 30 лет жду». То есть с распада Советского Союза. За все время агрессивных встречали мало, единицы. Но нас инструктировали, чтобы мы в толпу не заходили.
— А где там собирается толпа?
— Когда питание привозили, там как на футбольный матч народу собиралось. По самым скромным подсчетам, мы за раз до тысячи человек кормили. Они начинают в кучу сбиваться, еще между собой ругаются.
— На каком языке разговаривают?
— На русском. Украинский мы не слышали почти, очень мало. На уровне шуток и побасенок.
— Как вы держали связь в Мариуполе?
— На месте мы использовали рации. Сотовые на границе либо обнуляли, либо нужно было ввозить чистый телефон. Я взял с собой старый, который лежал в резерве. У нас были местные сим-карты, был штабной телефон, были у доктора, у руководителя. Домой можно было позвонить, сказать, что все нормально. Я раз в два-три дня звонил.
— А как ты решил вопрос с поездкой в своей редакции?
— Меня начальник отпустил с сохранением зарплаты, что немаловажно. Не у всех наших ребят так гладко проходило. Некоторые даже увольнялись, чтобы поехать с миссией.
— У вас были по сути рабочие дни?
— Да, вставали с утра, завтракали — и на работу. Либо кормили, либо разбирали завалы, в том же драмтеатре. Работы было много. Мы не туристами ездили, хотя, конечно, так много любопытных: приезжали, фотографировались в разных местах, а через неделю обратно.
— Алкоголь там употребляли?
— Нет. С первой поездки установили сухой закон. Это чтобы исключить инциденты. Да и поползновений не было. Я, кстати, с момента приезда домой даже и не пил.
— А местных встречали нетрезвых?
— Да. Кто сам гонит, кто покупает, если деньги есть. Там магазины работают. Есть импровизированный рынок: что-то из торговых точек награблено, что-то из гуманитарки продают. Есть прям алкогольные развалы.
— Торгуют за рубли или за гривны?
— За все. Главное, чтобы деньги были. Вообще, они уже настроены расстаться с гривной. Говорят: «Уже быстрее бы, чтобы не путаться».
— В городе блок-посты? Просто так не походишь?
— Люди ходят, местные. Но просто так шариться не стоит: можно встрять.
— Трупы на улицах есть?
— Да. Немного. Если кто-то в последние дни попал под обстрел. Много могил. Где-то одна-две, а где-то много. Кладбища прям.
— Работали допоздна?
— До 8-ми вечера мы завершали работу. Это и безопасность, и просто было темно. В приморских городах ночь быстро наступает: вытянутую руку не видно. Ужинали, потом проводили общее собрание — каждый мог высказаться.
— Как покидали Мариуполь?
— Также организовано. На границе была очень жесткая проверка. Вывозить из зоны спецоперации ничего нельзя: ни гильзы, ни осколки. Мой рюкзак просветили, показалось что-то подозрительным — пришлось весь вытряхнуть, хотя я был уверен, что ничего запрещенного там нет. Но это безопасность.
— Если сегодня ночью тебе снова позвонят, завтра готов будешь выехать?
— Да, рюкзак собран. Чувствую, что должен быть там.
***
Жители ХМАО активно помогают людям, пострадавшим от боевых действий, во многом благодаря грамотной организации волонтерского движения внутри округа. По понятным причинам даже добраться до этой территории непросто, привезти гуманитарную помощь еще сложнее. Но ХМАО это удалось.
Заброску первого десанта губернатор Югры Наталья Комарова согласовывала с Министерством обороны РФ. Гуманитарный груз (более 200 тонн) и добровольцев доставили в Донбасс специальными бортами военной авиации. Содействие в транспортировке оказало МЧС России.
В составе миссии были три врача: директор окружного Департамента здравоохранения Алексей Добровольский (он ездил как хирург), сургутский травматолог Дмитрий Гарайс и операционная медсестра Инна Акатьева из Нягани. Они работали во второй больнице Мариуполя. Сейчас врачей в городе почти нет, а работы много.
Сейчас на смену первым волонтерам приехала вторая команда югорчан. Еще 120 человек ждут своей очереди.
«Это добровольцы. Мы набирали людей исходя из их желания, — рассказала NEFT руководитель окружного штаба гумкорпуса Светлана Басова. — Какие навыки необходимы? Так прямо не закажешь всех, кто нужен. Но там есть и водители, и электрики, и повара. Есть люди с опытом работы в поисковых отрядах, медсестра, человек, который умеет взаимодействовать с паллиативными пациентами».
Кроме того, Югра присоединились к акции по сбору стройматериалов для восстановления Донбасса и отдельных территорий Украины «Поезд помощи». 29 апреля с железнодорожной станции в Сургуте отправился локомотив с 45 кубометрами древесины, который станет частью всероссийского состава.
Вступить в ряды волонтеров, чтобы помочь людям, пострадавшим от боевых действий, можно по ссылке.
Помогать людям — это правильно.
