Александр — начальник участка в российской нефтегазовой компании, который уже несколько лет работает на зарубежном проекте. В нефтянку он пришел в 2008 году после работы на заводе в Ижевске и смог построить карьеру, которой гордится.
По нашей просьбе он рассказал, как пришел в нефтянку по объявлению, в какой стране учился быть нефтяником и как работает сейчас.
Устроился по объявлению в газете
Я закончил Ижевский технический госуниверситет с двумя дипломами — как международный инженер и как инженер-переводчик. До нефтянки работал на заводе в Ижевске, но там мне не очень нравилось: в коллективе была нервозная обстановка.
А потом наткнулся на объявление в газете — в Schlumberger искали работников. Прошел трехступенчатое собеседование, и меня пригласили. Так как нефтяного образования у меня не было, взяли техником-стажером. В Schlumberger те, кто имел образование по профилю, устраивались инженерами, а кто нет — техниками.
Как мне говорили, на западе на 11-м грейде эти позиции сравнивались. Но в России, хоть специалисты и могли выполнять одинаковые функции, техники не могли претендовать на что-то выше определенного уровня.
Первым моим проектом было месторождение неподалеку от Усинска. Самым сложным было привыкнуть к новому стилю жизни — непрерывной работе в течение месяца на вахте. К тому же, там я встретил кучу нового оборудования, которому не учат в российских вузах. Но я быстро втянулся благодаря надежному коллективу.
Все мне помогали понемногу изучать новую технику и переходить на имперские метрики в работе. Помогло, что моим вторым языком после профильного немецкого был английский, поэтому я спокойно читал мануалы к иностранному оборудованию. После десяти месяцев меня отправили в техническую школу во Франции. Вернувшись в Усинск, я получил повышение уже до полевого специалиста.
Долгий рост
Перейти на новый грейд мне помогли хорошая техническая школа, помощь старших коллег и собственное стремление — было интересно копаться в новой технике. Тут я был супервайзером, уже отвечал за результат работы скважины. Нужно было вовремя заказать что-то, подготовить к работе, уладить конфликт внутри коллектива. Зарплата увеличилась примерно вдвое, так как теперь я уже получал полевые бонусы.
Теперь нужно было идти к новому уровню. Для инженеров весь рост был прописан в специальной программе, а для техников жестких сроков не было — сам идешь к менеджеру и просишь отправиться на учебу для повышения. Поэтому движение у меня заняло 2,5 года.
Специалисты всегда росли хуже и медленнее — так было заведено раньше. К тому же, были и другие ограничения.
Например, меня ценили в Усинске и не хотели отпускать на другие проекты. А мне для повышения нужен был опыт работы с газлифтом. Но на нашем проекте его просто не было, поэтому я не мог выполнить определенные задания для повышения.
Полевым специалистом я проработал пять лет и дошел до девятого грейда. Там я научился, в первую очередь, создавать здоровую атмосферу для работы в коллективе и освоил огромное количество современных технологий.
А в 2013-м решил уйти из этой компании. Причина была очень простой — мне просто предложили работать экспатом за зарплату в четыре раза больше моей.
Российская компания и заграничный проект
Я стал начальником одной из служб российской компании в стране, которую называть не буду. Добавилась куча новых обязанностей, к которым нужно было привыкнуть. Зато быстро нашел с коллегами общий язык.
Появились подчиненные, с которыми я учился управляться на основе собственного опыта. Придерживался принципа: «Не проси никого делать то, что сам не сможешь». Разрыв между оператором и начальником у нас никогда не был большим — в этом, безусловно, была и моя заслуга, что отмечала и бригада.
Я стал брать на себя более трудные задачи, научился действовать в критических моментах и находить способы решения проблем. Например, был нюанс в оборудовании — оно было не лучшего качества, приходилось крутиться. Но выручали специфические технические знания, которые я получил за время работы в Schlumberger.
Второй момент касается страны — там достаточно патриархальный стиль, начальник — уважаемый человек всегда. Следовательно, много блата.
Позвонил кто-нибудь, попросил взять племянника, например, а дальше — как повезет, вольется человек или переведется в другую службу. В таком режиме я проработал четыре года.
Возвращение в Schlumberger и морские проекты
Из-за кризиса в 2017-м 60% экспатов сократили, меня — в том числе. После небольшого отдыха я позвонил по старым связям и снова пришел в Schlumberger. Мне предложили вакансию на Сахалине.
За это время я поработал уже не только в Южно-Сахалинске, но и по другим проектам в России в качестве супервайзера. То есть, я вернулся фактически на ту же должность и выполнял ту же работу. Зато попал на платформы, как и хотел. Ничего особо сложнее не стало: тот же роторный стол, та же скважина. Но была морская специфика — новое оборудование, которое работало без сбоев, строгие западные клиенты и больше правил по технике безопасности.
Зато коллектив веселее, а условия проживания лучше. Честно сказать, я бы даже с удовольствием вернулся на платформу. Встретил там ребят, с которыми начинал в Усинске, так что приняли как своего.
Снова экспат
А в декабре 2020-го я снова вернулся в ту же российскую компанию, из которой меня сократили. Она со временем изменилась.
Иностранные спецы ушли, закончился курс на западные стандарты. Получилась типичная русская компания со всеми плюсами и минусами.
Сейчас я работаю начальником участка сопровождения скважинных операций. Работа не без трудностей, но хорошая, и платят достойно. За 15 лет в нефтянке я успел накопить на все нужное, и теперь чувствую себя крепким представителем среднего класса. Правда, подниматься по карьере в моей компании больше некуда — уперся в потолок. Поэтому сейчас потихоньку ищу новое место.
Несмотря на санкции, вокруг начинаются новые проекты — например, знакомые поехали в Саудовскую Аравию. Я бы тоже хотел перейти куда-нибудь с повышением до ведущего инженера, скажем. Для меня это будет следующим шагом. Поэтому готовлю резюме, опрашиваю знакомых и отслеживаю вакансии.
