Михаилу 50, и он уже десять лет живет в Австралии. В нефтянку он попал случайно, но карьера в 2000-х сложилась удачно: череда зарубежных проектов привела в итоге к эмиграции. О том, как живется и работается инженеру-нефтянику в Австралии — в тексте NEFT.
Был переводчиком, стал нефтяником
Моя карьера в нефтянке началась еще в 1990-х. Я тогда работал переводчиком, так как первое образование у меня гуманитарное. И неплохо зарабатывал, кстати. В нефтянке был тогда настоящий подъем: все было бодро, весело, и зарплаты были хорошие.
Близкий друг уже работал в отрасли, и я, глядя на него, тоже решился. Первое место работы у меня было в Нефтеюганске, это ХМАО. Работал я там до кризиса 1998 года, а потом на два года ушел.
Через какое-то время меня нашли бывшие коллеги, подтянули на работу в Schlumberger. Работал в офисе в Москве. Времена были жирные настолько, что мы в командировки летали бизнес-классом. Кому расскажешь — не поверят. В 2008-м все снова пошло на спад, а в 2014-м стало совсем грустно. Но я тогда в России уже не работал.
Начались зарубежные проекты, Ближний Восток. А потом меня мой бывший начальник подтянул на проект в Австралии. Это был 2012 год. В конце 2012-го мне и семье сделали рабочую визу на четыре года, и мы переехали туда. На следующий день я вышел на работу в офис инженером по бурению.
На переезд решился сразу
Как только бывший начальник разыскал меня и предложил работу в Австралии, я согласился. Я даже не спрашивал о деньгах — тогда все было на подъеме, рынок рос. Понятно, что деньги были хорошие.
Я думал так: «Ну когда я еще побываю в Австралии?». Никогда даже не думал о том, как поехать туда, как турист — дорого и далеко. А тут подвернулась возможность жить там, работать. «Не понравится — вернусь через четыре года».
В 2019-м я понял, что работать в офисе мне надоело. Тогда опять же бывшие коллеги предложили поработать вахтами в Ираке. Летал туда из Австралии. Но из-за ковида проекты стали прикрывать, въезжать в Австралии тоже стало проблематично, и в ноябре всех нас отправили по домам. Проект закрылся.
Какое-то время перебивался всякими работами типа разнорабочего на стройке (здесь даже так можно неплохо заработать на жизнь), чтобы поддерживать тонус. А сейчас снова вернулся в нефтянку. Работаю вахтами в небольшой компании в Австралии. Я — супервайзер на буровой, представитель заказчика.
Как живется в эмиграции
Я переехал на локальный контракт и работал, как и все местные. Компания за свой счет перевезла меня, жену с детьми, а также все наши вещи. Потом в течение месяца, пока мы искали дом в аренду, компания оплачивала мне проживание в отеле. А снимал его я же за свой счет. Сейчас у меня здесь уже свой дом.
Австралийцам наплевать, откуда ты приехал. Россия, Пакистан, Гондурас — им все равно. Иностранцы для них все одинаковые. Нельзя сказать, что нас тут не любят, но и не радуются как-то особенно. Отношение нейтральное.
Мне понравилось отношение ко мне, как к работнику — такое же, как и ко всем. Хороший пример: когда в 2014 году случился кризис, у нас начали сокращать персонал. В моем отделе уволили двух местных инженеров, а меня оставили. Хотя я был на рабочей визе, мигрант. Не гражданин, даже вида на жительство не было.
Дети у меня бесплатно учатся в местной школе, жена со временем тоже устроилась на работу. Пока я был на рабочей визе, компания давала мне бесплатную страховку. Сейчас я уже получил гражданство, поэтому имею право пользоваться местной медицинской страховкой, поскольку являюсь налогоплательщиком.
Австралийские нефтяники знают себе цену
В австралийской нефтянке куча вакансий, но идти туда не спешат. Здесь такая атмосфера — тепло, комфортно, море под боком. Люди, грубо говоря, могут не напрягаться в работе и жить припеваючи.
Здесь никто не будет работать сверхурочно, если за это не предложат нормальные деньги. По закону это 25% к суточной ставке или около того. Никто никуда не спешит, все такое вальяжное. У них спокойная жизнь, они такие же спокойные. Они не пытаются обмануть никого, что-то вымутить для себя. Приезжают и спокойненько себе работают.
И австралийцы свои права готовы отстаивать. Например, в компании подумывали ввести обязательную вакцинацию для всего полевого персонала. Но, поскольку получили негативную обратную реакцию от рабочих, решили вакцинацию не делать обязательной. А все потому, что в Австралии набрать три бригады нефтяников в краткие сроки — нереальная задача.
Здесь компании не любят риск
В австралийской нефтянке много бюрократии. Но это будет справедливо для нашей отрасли во всем мире. Потому что это зависит не от страны, а от размеров компании. Когда я работал инженером по бурению в офисе, я отвечал за одну буровую и надо мной были еще три начальника с гигантскими зарплатами. И никто из них, кстати, не попал под сокращение, все прекрасно себя чувствуют и все друг друга учат.
Если повезет, то они тебе не будут мешать работать. А когда им нечем заняться, и они начинают тебя поучать, что-то впаривать, уже становится грустновато.
Мне кажется, так все устроено, потому что нефтянка — очень зарегулирования индустрия. Тут большие деньги и высокие риски. И поэтому, если встанет вопрос о какой-то опасной операции на скважине, то ее будут очень долго и детально обсуждать и согласовывать, прежде чем начать хоть что-либо делать. Здесь все благополучно, и люди в отрасли могут себе позволить работать по правилам и тянуть резину.
Здесь не будет такого, как в России: давайте сначала сделаем, а потом будем уже разбираться с органами. Это основное отличие, насколько я могу помнить нашу отрасль.
Я тут, пожалуй, не очень компетентен, так как в России давно не работал. Сужу по воспоминаниям. Хотя сейчас я работаю на маленькую контору, и тут руководство может иногда закрыть глаза на некоторые нарушения. Тут больше на российский менталитет похоже.
Работать проще, чем в России
Условия и стандарты работы везде примерно одинаковые, особенно, если говорить о международных компаниях. В плане рутины, заданий и обязанностей все одинаково с небольшими поправками на местный колорит.
Например, погода. В России много нефти добывают на севере, где холодно, все замерзает. А тут, наоборот, я работягам напоминаю, чтобы на жаре не торчали и солнечный удар не получили. Но это все равно проще, чем на севере. Нефтяники из какого-нибудь Нефтеюганска сказали бы, что тут курорт.
Об этом уже все мои коллеги рассказывали, и я упомяну. Тут, когда бригада заезжает, у каждого своя комната отдельная, их три раза в день кормят бесплатно, возят бесплатно на работу и с работы.
А в России, как я слышал, до сих пор есть такое, что работники за свой счет куда-то едут, а их потом еще и обманывают с зарплатами. В Австралии такой случай — это нонсенс. Если здесь такое случится, то человек идет в суд, и работодателю придется иметь дело с юристами. А это довольно дорогое удовольствие.
Действительно много опасной живности
Про Австралию ходят мифы, будто здесь ядовитые пауки тебе чуть ли на голову сыпятся. Это, конечно, не совсем так, не так все экстремально. В городах вообще опасной живности нет почти, ты ее можешь никогда не увидеть.
А на буровую опасные животные могут захаживать. Я например, видел австралийскую черную вдову — это такой маленький паучок, у него крестик на попе. Любит вить гнезда в укромных местах. Укус очень ядовитый.
Видел и крупных смертельно ядовитых змей. Но все местные ребята знают, как себя с ними вести, и не будут лезть на рожон. При соблюдении элементарных мер предосторожности шансы на то, что ты на что-то напорешься, минимальные. За мои десять лет я вообще не помню ни одного такого случая.
Подружиться с австралийцами невозможно
Австралийцы интересные. Они ведь потомки английских каторжан. Поэтому они простые, можно сказать, деревенские ребята. Но при этом оглядываются на своих предков и тоже хотят быть аристократами. Я не спешу как-то оценивать их. Нравится мне что-то, не нравится — это мои проблемы. Не суюсь со своим уставом в чужой монастырь.
Скажу только вот что — подружиться с австралийцами практически нереально. Местные дружат с местными, с кем росли, учились. Я вот живу тут десять лет, знаю соседей, здороваюсь с ними, как вижусь. Но такого, чтобы кто-то в гости пригласил или заговорил, нету. В России, сами знаете, если в маленьких городах особенно, соседи друг с другом общаются. А тут такого нет.
Большая зарплата — большие налоги
У меня в компании опытный бурильщик может зарабатывать до 160 тыс. долларов в год. Это хорошие деньги. Но надо учитывать, что здесь очень дорогая жизнь. Например, один день детского сада для ребенка будет стоить от 100 долларов. Значит, на двоих детей нужно отдать где-то 2,5 тыс. долларов в месяц. Ипотека или аренда отнимет еще 2 тыс. долларов. Еда — еще 1 тыс. долларов. Машина, медстраховка — 500 долларов в месяц.
Получается, ты ничего еще не сделал, только за жизнь заплатил. И потратил на это 6 тыс. долларов в месяц. При этом от 160 тыс. долларов надо отнять налоги. Минимальный налог у нас 19%. Но реально будет больше. Помбур в конце года увидит, что 30% его дохода ушли на налоги.
Здесь ставка прогрессивная — чем больше получаешь, тем больше платишь в бюджет. Если я не ошибаюсь, максимальная ставка — 43%. Это когда начинаешь зарабатывать больше определенной суммы, что-то в духе 200 тыс. долларов в год.
А в конце года власти присылают бумагу, в которой написано, на что пошли твои налоги: столько-то — на больницы, столько-то — на школы. Когда я смотрю на эту выписку, думаю, что на эти деньги целая деревня в России живет несколько лет.
Но к этому надо относиться так же естественно, как к тому, что мы дышим. Мы ведь живем тут в цивилизованном мире. Почему тут нормальная социалка? Из-за честных налогов.
Налоги — это твоя плата за спокойствие. Ведь налоги идут на содержание тех, кто не хочет работать, на маргиналов всяких. Чтобы они не залезли в твой дом, например.
Как результат — уровень преступности тут очень низкий. Свой дом, например, можно не закрывать, если живешь в благополучном районе. У меня ребенок недавно оставил велосипед на улице перед домом. И никто его не возьмет, никому это не нужно. Едва ли такая ситуация возможна в России. В не самых безопасных, разумеется, лучше воришек в искушение не вводить.
По России не скучает
Я ведь не планировал становиться мигрантом. Думал, что поработаю четыре года и вернусь. Но стукнул кризис, и я понял, что возвращаться мне некуда. В России я не найду хорошую достойную работу, мой опыт там никому не нужен.
Россия — моя родина, и всегда ей будет. Нет такого, что я послал родину, все мосты сжег. Но и не скучаю. И дети мои едва ли уже захотят обратно — они большую часть своей жизни здесь провели.
