Росстат впервые опубликовал, какую долю нефтегазовый сектор занимает в валовом внутреннем продукте (ВВП) России. По итогам 2020 года она составила 15,2%. В 2019-м доля была больше — 19,2%, а в 2018 году — 21,1%. NEFT выяснила, что значат эти показатели для российской нефтянки и добывающих регионов.
Почему доля нефтегаза сокращается? Значит, экономика перестает быть сырьевой?
Нет. Вице-президент Независимого топливного союза Дмитрий Гусев объяснил NEFT, что показатель ВВП в данном случае ничего не показывает — гораздо лучше о диверсификации скажет рост других отраслей экономики. А падение доли нефтегаза в ВВП он объясняет тем, что в 2020 году случились топливный кризис и пандемия коронавируса:
«Если мы видим, что цены на нефть и нефтепродукты падали, то и доля отрасли в ВВП упала — у нас ведь валовой продукт измеряется в деньгах, а не в штуках. Это никоим образом не относится к исполнению поручения президента снижать долю нефтегазовых доходов».
С ним согласен ведущий эксперт Фонда национальной энергетической безопасности Игорь Юшков: «Сравнивать 2020-й с любым другим годом — это неблагодарное дело. И коронакризис, и падение цен на нефть отразились на доле ВВП и на доле доходов бюджета. А в этом году мы много производим нефти и газа, а еще цены высокие. Поэтому все будет наоборот. Изменение доли нефтегазового комплекса в ВВП происходит не от того, что другие отрасли экономики растут, а от того, что цены на углеводороды меняются».
Что такое ВВП?
К тому же, как поясняет Юшков, Россия сама потребляет львиную долю добытых углеводородов: около 90 млн тонн нефти и 400 млрд кубометров газа в год. Даже без экспорта доля нефтегаза в ВВП страны была бы большой.
Как изменение доли нефтегаза в ВВП показывает доходы компаний?
ВВП не характеризует показатели нефтяных компаний, уверен Юшков. Нефтяные компании добывают столько нефти, сколько могут — больше нельзя, потому что в России действуют соглашения ОПЕК+. Без них потолком добычи оставалась бы экономическая целесообразность.
Показательными для нефтяных компаний будут такие характеристики, как выработанность месторождений и себестоимость добычи нефти. Сейчас эти показатели растут, и это мировая тенденция. Компаниям надо развивать новые технологии, которые позволят сохранять рентабельность месторождений.
Югре, Ямалу и другим нефтегазовым регионам нужно беспокоиться?
Нужно, но не о ВВП. Старший аналитик информационно-аналитического центра «Альпари» Анна Бодрова пояснила, что ХМАО и другие регионы, разумеется заинтересованы в росте добычи, но это касается только качественных ресурсных месторождений. «Это и рабочие места, и уход за инфраструктурой, и доля налогов, хотя их львиная часть уходит напрямую в федеральный бюджет», — поясняет она.
Тем не менее, регионы мало на что могут здесь повлиять. По словам Игоря Юшкова, вся экономическая политика определяется в федеральном центре. Нефтегазовым регионам стоит больше беспокоиться об изменениях внешней конъюнктуры, о программе Евросоюза «Зеленая сделка», о том, что надо переориентировать куда-то наши нефть и газ.
Как понять, стала ли Россия меньше зависеть от нефти?
Игорь Юшков уверен, что доля нефтянки в ВВП, оторванная от других секторов экономики, сама по себе ничего не показывает. Чтобы узнать, меняется ли экономика страны, нужно посмотреть на картину комплексно.
«Вот эти общие мазки „ВВП такое, ВВП сякое, доля доходов в федеральном бюджете“ не всегда показывают цифры, из которых можно сделать верные выводы. Надо смотреть ситуацию в других отраслях», — считает Юшков.
«Надо смотреть на другие компании. Когда их капитализация будет выше, чем капитализация нефтегаза, это будет говорить о диверсификации», — поддерживает его Гусев.
По данным Анны Бодровой, только одна отрасль и только в 2020 году могла конкурировать с нефтегазом — это сельское хозяйство. Но это единичный случай, а не тенденция: объемы инвестиций в сельское хозяйство ничтожны, маржинальность не сопоставима с нефтяной, а риски колоссальны.
«На глобальном уровне доля нефтегаза внутри российской экономики сильно падать не может: у нас экономика сырьевого типа. Без диверсификации экономической системы в государстве нечем будет погашать расходы и нечем пополнять казну. Для грамотной диверсификации без стресса нужны годы — лет 10 минимум. При этом процесс без потери качества не ускорить. В этом свете вполне можно говорить о том, что доля нефтегазового сектора в ближайшие годы не будет меняться существенным образом и составит 15–20%» — резюмирует аналитик «Альпари».
